Путь эмигранта из Москвы в Нью-Йорк лежал через Рим.
Остановился в Риме и я: днем купался в море, а по вечерам ходил в американский или еврейский клуб, где проводилась дискуссия на религиозные темы. Во время одной из бесед молодая и красивая женщина, глубоко верующая в Бога, ни за что ни про что обрушилась на меня с гневным упреком только за то, что я — ученый, хотя я ничего не говорил, а только лишь молчал и слушал других. Смерив меня презрительным взглядом от головы до ног, она выпалила: «А что Вы, ученый человек, делаете здесь среди верующих? Если Вы ученый, то это значит, что Вы — атеист. Ведь это вы, ученые, сидите у себя в кабинетах и доказываете честным людям, что якобы Бога нет».
Я не придал тогда этому случаю особого значения, ибо привык к тому, что советским людям приходится считать всех ученых атеистами точно так же, как каждому советскому ученому приходится по долгу службы изображать из себя убежденного атеиста, хотя на самом деле его внутренние убеждения являются, может быть, научно-религиозными.
Однако в дальнейшем меня глубоко поразил тот факт, что большинство простых людей (верующих и неверующих) не только в восточных, но и в западных странах убеждены в том, что наука якобы отрицает религию. Даже священная Книга Тора называет науку и религию «враждующими сестрами».
В связи с этим возникает вполне уместный вопрос: на самом ли деле естественные науки отрицают религию?
Один из еврейских мудрецов Рабби Шимон Бар Йохай) писал:
«Неразумный обращает свой взор только на одежду. Те, кто понимают больше, не на платье обращают внимание, а на тело, что под этим платьем. А мудрецы заглядывают в душу, которая есть тора сама в своей сущности» (Сефер хаЗоар). Познание сущности нашего бытия естественными науками происходит примерно в таком же направлении. К естественным наукам прежде всего следует отнести физику, астрономию и биологию.
Биологией называется учение о жизни, а жизнь есть единство души и тела. Поэтому об отрицании религии биологией не может быть и речи. Атеистическая биология, отрывающая тело от души, уже не есть биология. Физикой мы называем науку, которая изучает законы движения и изменения неживой материи. Астрономия — это наука, изучающая строение, движение и развитие небесных тел и систем. Физика не отрицает и не может отрицать религию хотя бы уже потому, что предметом ее изучения является только лишь та неживая материя, которая находится в пределах нашей физической досягаемости, а не то, что находится вне материи.
В первую очередь она стала изучать то, что находится у нас на виду: твердые предметы, жидкости и газы. Но человеческая мысль не терпит ограничений. Поэтому возник вполне естественный вопрос: во что превратится тот или иной предмет, если его последовательно делить на какое-то количество частей?
В результате выяснилось, что все окружающие нас предметы состоят из молекул. Так возникла молекулярная физика и химия. Однако и тут возникает все тот же старый вопрос на новый лад: во что превратится та или иная молекула, если ее делить на какое-то количество частей?
Оказалось, что все молекулы состоят из атомов, а деление молекул на атомы сопровождается изменением их качества. Так возникла атомная физикаДля большей убедительности проиллюстрируем на частном примере влияние количества деления материи на ее качественное изменение. Предположим, что мы держим в руках стограммовый кусок сахара. Разделим его на 10 равных частей. От этого сахар не изменит своего качества и не перестанет быть сахаром. Затем каждый из десяти полученных кусков вновь разделим на 10 равных частей. От этого новые кусочки сахара вновь не изменят своего качества и не перестанут быть сахаром. Повторим такое деление много раз и убедимся, что оно имеет свой предел. В самом деле, если бы мы разделили стограммовый кусок сахара на 10 равных частичек, то нам пришлось бы дробить молекулу сахара, а разрушенная молекула сахара — уже не сахар.
Таким образом, в результате какого-то предельного количества делений сахар теряет свое основное качество и перестает быть сахаром без всяких революционных скачков. На языке диалектики это означает, что количество делений перешло в качественное изменение вещества. В данном случае сахар перестал быть сахаром, то есть вещество изменило свое качество, но не перестало быть веществом, ибо если молекулу сахара мы мысленно раздробим на отдельные атомы, то каждый атом после деления, как и каждая молекула до деления, обладает какими-то конкретными размерами и массой покоя.
Тут вновь возникает вопрос: во что превратится тот или иной атом, если расчленить его на отдельные части?
Оказалось, что все атомы состоят из электронов и нуклонов (протонов и нейтронов). Так возникла ядерная физика и физика элементарных частиц. Если каждый атом мы мысленно или практически раздробим на электроны и нуклоны, то каждый
электрон и каждый нуклон после деления, как и каждый атом до деления, также обладает какими-то конкретными размерами и массой покоя, то есть вещество снова продолжает оставаться веществом, хотя нуклоны и электроны имеют совершенно
иные физические качества, чем те атомы, в состав которых они входили.
Однако такого рода деление не может протекать до фантастической бесконечности без изменения качества весомости. Согласно диалектическому закону перехода количества в качество, при каком-то конкретном количестве делений вещество перестанет быть веществом и элементарные частицы, обладающие размерами и массой покоя, превратятся в чистую
энергию, не обладающую никакими размерами, никаким весом и никакой массой покоя. Так возникла физика невесомого поля.
Естественно, что невесомое поле, обладающее энергией, имеет совершенно иные качества и свойства, чем весомые элементарные частицы. К великому сожалению, мы пока не умеем дробить не только фотоны, но и электроны. Однако это вовсе не означает, что они являются неделимыми в принципе. Хотя масса покоя и все размеры фотона равны нулю, современным ученым фотон представляется своеобразным «микромиром» со своеобразной «микроцивилизацией». Поэтому в принципе я вовсе не исключаю возможности его дальнейшего деления на какие-то другие материальные элементы, а те элементы — на еще более «мелкие» элементы и т. д.
Однако согласно диалектическому закону перехода количественных изменений в качественные, у такого деления в любом случае обязательно должен существовать какой-то конкретный предел, при котором материя (энергия) перестает быть материей, то есть она, как нулевая сумма реальных противоположностей, либо исчезает вовсе, либо превращается в объективную идею.
Если вы сначала видите одежду вашего собеседника, затем обращаете внимание на его тело и в конечном счете заглядываете в его душу, то физика совершенно аналогично начинает процессизучения с поверхностных предметов и явлений, проникая шаг за шагом вглубь материи, а в конце концов неизбежно и вплотную подходит к проблемам познания объективной идеи, существующей вне и независимо не только от физики, но и от любого
субъективного (человеческого) сознания. Здесь физика может поставить точку и заявить, что объективная идея (как противоположность материи) не является уже предметом изучения физики и что изучением объективной идеи (или нематериального «духа») должна заниматься другая наука, которую мы называем религией. Однако это вовсе не значит, что физика якобы противоречит или отвергает религию.
Напротив, по мере продвижения от поверхности в глубь материи физика шаг за шагом логично убеждает нас в том, что за миром физического поля, за миром энергии фотонов стоит иной мир, мир объективных идей, который не содержит в себе никаких материальных атрибутов, но который, тем не менее, подлежит изучению по мере наших возможностей.
Чем дальше мы углубляемся в физику, тем труднее становится предмет исследования. Однако научные исследования в области астрономии приходится проводить в еще более трудных условиях, ибо в этом случае изучаемые предметы находятся от нас в недосягаемых далях. Например, мы не можем полететь на Солнце или на звезды для того, чтобы лучше изучать их. Мы вынуждены довольствоваться только лишь тем, что видим в телескопах.
Тем не менее если физика проникала в глубь материи, то астрономия познавала ее вширь, расширяя шаг за шагом сферы своих исследований: от Солнечной системы к Галактике, от Галактики ко всей Вселенной. Так возник новый раздел астрономии — космология. Космологией называется наука, изучающая строение и развитие Вселенной как единого целого. В результате было установлено, что Вселенная родилась из ничего примерно 14 миллиардов лет тому назади стала расширяться от идеальной точки до нынешних размеров. Однако и тут человеческая мысль не терпит ограничений, вследствие чего возникает вполне естественный вопрос: а что находится за пределами Вселенной? Почему она родилась
и в какой среде расширяется?
Атеизм (а не наука) безосновательно предполагает, что за пределами Вселенной ничего нет, что Вселенная родила сама
себя и что она расширяется сама в себе. Однако естественными науками достоверно установлено, что ничто материальное не может родиться само собой, без внешней причины. Ребенок не родится без матери, яйцо не родится без курицы, яблоко не родится без яблони, вещество не родится без энергии, законы не рождаются без законодателя, программы не рождаются без программиста, телевизор не рождается без инженерной мысли и т. д. Думать, что Вселенная родилась и развивается целесообразно сама собой — это равносильно утверждению, что телевизор якобы возник сам собой без всякой инженерной мысли.
Поэтому Вселенная также не могла родиться сама собой. Рождение и целесообразное развитие Вселенной возможно только
лишь вследствие творческой деятельности абсолютно совершенного интеллекта, обладателем которого может быть только
лишь Бог. Так создается новая наука, изучающая процесс сотворения Материального Мира Идеальным Богом. Естественными
науками достоверно установлено также и то, что ничто материальное не может родиться сама в себе: рыба рождается в воде, человек рождается в воздушной среде, звезды рождаются в вакуумном пространстве и т. д. Поэтому Вселенная также не могла родиться и расширяться сама в себе. Следовательно, она родилась и расширяется в качественно ином идеальном (а не материальном) мире. Так создается новая наука, изучающая потусторонний Идеальный Мир.Если вы сначала видите одежду вашего собеседника, затем обращаете внимание на его тело и в конечном счете заглядываете в его душу, то астрономия совершенно аналогично начинает процесс изучения с тех космических тел, которые расположены сравнительно близко к нашей Земле, затем шаг за шагом она расширяет сферы своего исследования и в конце концов вплотную подходит к проблемам познания иных (нематериальных) миров, существующих вне и независимо от нашей Вселенной.
Здесь астрономия может поставить точку и заявить, что Идеальный Мир (как противоположность Материального
Мира) не является уже предметом изучения астрономии и что изучением иных миров должна заниматься другая наука, которую мы называем религией. Однако это вовсе не означает, что астрономия якобы противоречит или отвергает религию. Напротив, по мере расширения сферы исследования от Солнечной системы до всей Вселенной астрономия шаг за шагом логично убеждает нас в том, что за нашим физическим миром существует иной (нефизический и нематериальный) мир, мир
объективных идей, который не содержит в себе никаких материальных атрибутов, но который, тем не менее, подлежит изучению по мере наших возможностей.
Астрономия, так же, как и физика, не отрицает и не может отрицать религию хотя бы уже потому, что предметом ее изучения является только лишь наша Вселенная, а не те нематериальные миры, которые находятся за ее пределами. Чем шире распространяются сферы научных исследований в астрономии, тем труднее становится предмет исследования. Однако научное познание объективной идеи и Идеального Мира осуществляется в еще более трудных условиях, ибо в этом случае мы не имеем практически никакого доступа в Идеальный Мир даже через посредство телескопов. Объективную идею мы не можем ни пощупать руками, ни увидеть глазами, ни регистрировать приборами. Мы можем обнаружить и познать ее только лишь при
помощи нашего ума, при помощи чистого интеллекта и законов логики.
Таким образом, религия сама является наукой. Но в отличие от естественных наук, изучающих материю, доступную нашему непосредственному восприятию, религия изучает мир объективных идей, к которому мы не имеем никакого физического
доступа, но который мы можем частично познавать через посредство материи и логических умозаключений. Трудность условий, при которых развивается научная религия, усугубляется еще и тем, что в странах Востока все сферы научных исследований полностью и безоговорочно подчинены атеизму. Мощные и вездесущие средства массовой атеистической дезинформации парализуют умы не только простых людей, но ученых и даже верующих. Не только на Востоке, но и на Западе ученым приходится работать с оглядкой на то, что о них скажут их восточные коллеги: не назовут ли они их чудаками за выводы научно-религиозного характера? Научному развитию религии сопротивляется не только сам атеизм, но даже та часть верующих, которым атеизм внушил ошибочное мнение о том, что наука и религия якобы несовместимы.
Таким образом, атеизм является бедой советских ученых, а не их виной.
Поэтому мнение, распространенное как на Востоке, так и на Западе, о том, что все советские ученые являются якобы атеистами, в корне ошибочно. Ученые, вынужденные по долгу службы изображать из себя убежденных атеистов, по сути дела являются такими же жертвами тоталитарного атеизма, как и все те люди, которым тоталитарный атеизм навязал свое ошибочное мнение о том, что наука якобы отрицает религию.
Несмотря на все эти неимоверно трудные условия, мыслящий человек не может не прийти к Богу постепенно и поэтапно.
Каждый ученый начинает свое развитие со школьной и институтской скамьи, где он безоговорочно принимает все те знания,
которые ему дают авторитетные учителя. Находясь под контролем тоталитарного атеизма. Здесь он признает единственно возможным только лишь тот Материальный Мир, который он видит и физически ощущает. Идеальный Мир им решительно
отвергается потому, что его физическое обнаружение оказывается невозможным. Однако в аспирантуре он уже относится критически к пресловутому атеистическому принципу, который гласит: «В мире нету ничего такого, чего я не могу увидеть глазами, пощупать руками или зарегистрировать приборами». Он уже начинает понимать, что небылицей является не то, чего он не может видеть, а все то, что противоречит законам природы.
И только лишь будучи зрелым ученым, он мысленно формулирует тот самый закон природы, который до сих пор был им както и почему-то упущен: ничто материальное не может рождаться и целесообразно развиваться само собой, без внешней
причины. Следовательно, атеистический принцип о самопроизвольном рождении и развитии Материального Мира является
вымышленной небылицей. Для рождения и целесообразного развития Материального Мира необходим идеальный интеллект
Бога. Однако такой вывод обходится ученому слишком дорого. И далеко не каждый человек является такого рода «героем», чтобы высказать его вслух. Поэтому он молчит. И не только молчит. Он добросовестно излагает весь ход своих научных исследований, недвусмысленно подтверждающих те или иные принципы религии, но сам вывод ему приходится формулировать в пользу атеизма.
Если западные ученые могут писать о своих религиозных убеждениях открыто и прямо, то в восточной литературе вплоть до политики «гласности» об этом можно было прочесть только лишь между строчками, а не в самих строчках. В этом
смысле анализ научной литературы, изданной в Советском Союзе до прихода к власти Михаила Горбачева, представляет собой особую ценность, ибо она убедительно доказывает, что не только свободная наука, но даже наука, тщательно контролируемая тоталитарным атеизмом, по сути своей и по содержанию своему не отрицает, а подтверждает религию. Всякое возражение против религии является формальным и антинаучным. Чтобы убедить читателя в этом, мы будем ссылаться в основном на научную литературу, изданную в Советском Союзе до 1985 года.
В отличие от атеизма мы не можем ограничиться познанием одной только материи, не можем потому, что хотим подлинного
счастья. Человек не может быть счастлив до тех пор, пока он не поймет свою собственную душу. А понять свою собственную душу человек не сможет до тех пор, пока он не поймет хотя бы в общих чертах ту самую объективную идею, которая породила Вселенную и его самого, которая существует вне и независимо от любого субъективного сознания. Вот почему известный немецкий философ Гегель писал, что «познание духа есть самое конкретное и потому самое высокое и трудное».
К великому сожалению, из-за указанных трудностей современной литературе все еще приходится мало уделять внимания
описанию иных миров. Автору хочется хотя бы в какой-нибудь мере восполнить этот пробел, и поэтому он предлагает вниманию читателя популярное изложение научной модели реального мира (как материального, так и идеального). Вопросов биологии мы коснемся здесь слегка, так как автор намерен посвятить им отдельную книгу. Автор будет чрезвычайно рад
любым вашим критическим замечаниям, способствующим научному поиску объективной истины.
Отрывок из книги Миры